«ЛЮДИ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ»

Трудно переоценить работу сотрудников полевых подвижных и эвакуационных госпиталей в годы Великой Отечественной войны. Именно они стояли на страже жизни и здоровья бойцов Красной армии, возвращая в строй тысячи рядовых и офицеров.

В 1941-45 гг. в городах и селах Куйбышевской области было развернуто несколько десятков эвакуационных госпиталей, отчеты о работе которых хранятся в Центральном государственном архиве Самарской области. Среди них выделяется отчет о работе эвакогоспиталя № 1139.   Множество фотографий и красочных диаграмм, живая манера изложения начальника госпиталя Л.И. Островера позволяют больше узнать о суровых буднях военных медиков.

«Эвакогоспиталь № 1139 сформировался в г. Вязьме 24 июня 1941 г. и первых больных принял 28 июня. Наш госпиталь был размещен в 4-х отдельных зданиях (школах) и был рассчитан на 600 коек, из них хирургических - 450 и 150 терапевтических, которые на первых порах также были заполнены хирургическими больными. Медицинские кадры нашего госпиталя, в основном, были получены из Смоленской и Московской областей.

Первое боевое крещение коллектив получил 3 июля 1941 г. Ярко помнится июньская ночь первой бомбежки Вязьмы, когда среди абсолютной тьмы коридоров и подвала машина за машиной стали доставлять раненых для оказания первой помощи. Всю ночь без устали, несмотря на грохот, который вероятно уж и не воспринимали многие, все врачи, включая начмеда, не отходили от столов. Доктор Е. Д. Манучарова вспоминала: «Навсегда врезались в память эти первые больные: майор с огромным осколком, торчавшим в ране и приостановившим кровотечение, молодая женщина, ехавшая в Минск искать своих детей, с вырванным боком и обнаженными костями таза, солидный инженер, раненый в плечо несколько дней тому назад в Минске, этой ночью был тяжело ранен в брюшную полость, и все остальные раненые этой страшной ночью». Досталось тогда всем врачам: они работали бессменно свыше 24 часов.

В Вязьме хирургическая работа заключалась, в основном, в обработке ран и в иммобилизации конечностей для дальнейшей эвакуации. Первые 7 дней работы мы еще имели возможность задерживать больных на 5-7 дней, затем мы были лишены и этого: задерживали только нетранспортабельных, остальных через 1-2 дня эвакуировали в тыл. Ежедневных поступлений было в среднем около 100 человек, и столько же эвакуировалось из госпиталя. В течение дня было по нескольку воздушных налетов на город. Если в первое время мы обязательно переносили больных в убежище, то в дальнейшем налеты стали привычными, и мы оставались во время воздушной тревоги в палатах.

Из Вязьмы госпиталь был передислоцирован в г. Кондрово Смоленской области, куда госпиталь прибыл 21 июля 1941 года. Хирургические больные были размещены в школьных зданиях, терапевтические – в яслях. Здания не удовлетворяли госпиталь: ни в одном здании не было водопровода и канализации, что отражалось на работе. После Вязьмы нас поражала необыкновенная кондровская тишина. Не было воздушных тревог, не было налетов. Впервые с начала войны мы стали по ночам раздеваться. Работали много и напряженно. В среднем через наши руки проходило ежедневно 200 человек. Снять с машины, раздеть, помыть, подать в перевязочную, одеть, отнести на кровать и через день все это проделать в обратном порядке, эвакуируя больного из госпиталя. В перевязочной и операционной был достаточный запас водки, портвейна и шампанского, которые мы давали тяжело раненым.

Тишина и спокойствие сменились в Кондрове тревожными днями и ночами. Фронт приближался. Начались бомбежки. Вспоминаю одного больного, который все время твердил, что немцы приближаются, и что они всех убьют. Он плакал, умолял эвакуировать его немедленно, так как он слышит шум самолетов. Это было в темную дождливую ночь. И в эту ночь мы получили распоряжение свертываться. Трудно передать, с какой энергией работал коллектив госпиталя. На рассвете все имущество уже было упаковано, свезено на станцию для погрузки в вагоны. День и ночь мы провели в хирургическом отделении. Самолеты вились над нами. Ходили слухи, что мы в окружении.

На рассвете 7 октября 1941 г. двинулись из Кондрово пешком; больным и пожилым был предоставлен автобус. Мы не знали, куда идти, чтобы не очутиться в окружении. Двинулись в одно направление, но нагнал нас верховой и направил по другому пути. Так мы пробирались из села село, внимая орудийной стрельбе и следя за разрывами бомб. Прибыли в село Детчино. Там нас встретила фашистская эскадрилья выстрелами из пулеметов, и создалось впечатление, будто они преследуют каждого из нас в отдельности. Ночью 11 октября мы с большими трудностями добрались до Серпухова и расположились в лесу, ожидая дальнейших распоряжений. К утру направили нас через Москву в г. Фрунзе.

Во Фрунзе, куда госпиталь прибыл 28 октября 1941 года, было развернуто 700 штатных коек в двух зданиях. Там нам отвели прекрасное помещение, а раненые получили душевных отзывчивых шефов. Они окружали наших больных такой заботой, которая мыслима только в Советском Союзе, где на деле осуществлена благороднейшая мечта человечества – дружба народов. Однако, несмотря на благоприятные условия для работы в г. Фрунзе, большая часть работников госпиталя проявляла недовольство, частично – в связи с плохими бытовыми условиями (неблагоустроенное общежитие, не было организовано общественное питание), а в основном - с нежеланием работать в таком глубоком тылу. Было несколько случаев, когда сестры группами обращались в военкомат с просьбой отправить их в действующую армию.

В марте 1942 г. весть о передислокации на запад, ближе к фронту, была встречена всем коллективом с большой радостью. У всех следовавших с госпиталем 172 человек было прекрасное настроение от г. Фрунзе до г. Куйбышева. Уверенность в том, что госпиталь передислоцируется для работы в прифронтовую полосу, в частности, как было сказано «по секрету» - на Южный фронт, создавала повышенное настроение. В вагонах беспрерывно звучали песни, проходило соревнование между отделениями на лучший хоровой кружок. Ходили «в гости» друг к другу, угощались вкусными вещами, делились воспоминаниями, вели научные споры. Полученное в Куйбышеве распоряжение о том, что госпиталь направляется в Сызрань, где и развернется работа, вызвало среди работников общее уныние.

В Сызрани, куда госпиталь прибыл 26 марта 1942 года, нам были отведены три здания. Под хирургические койки были отведены школьные здания, мало пригодные для размещения в них госпиталя, особенно здание за Крымзой. Здание сырое, ветхое, грязное, давно не знавшее ремонта. Терапевтические отделение было размещено в бывшей поликлинике. И это здание требовало большого ремонта вплоть до подводки водопровода и устройства канализации.

Через 4-5 дней после прибытия в Сызрань местная сортировка стала нажимать с приемом раненых. Начальник госпиталя, видя неприспособленность зданий к элементарным требованиям для немедленного разворота работы (отсутствие санпропускников, отсутствие в двух зданиях пищевых блоков, складских помещений, амуничников, отсутствие продуктов для питания ранбольных и личного состава, топлива, полное отсутствие жесткого инвентаря) медлил с приемом раненых, и все же 2 апреля нас заставили принять 130 человек, а к 7 апреля все 750 коек были заполнены. В процессе разворота нам необходимо было преодолеть ряд организационных трудностей, что, в известной степени, имело влияние на моральное состояние как отдельных раненых и больных, так и личного состава. Раненые жаловались на однообразие пищи, отсутствие в рационе овощей, отсутствие табака и т.п., личный состав не имел где жить, питался один раз в день жидким супом и т.д., однако, в целом, настроение раненых было здоровое. Личный состав тоже понимал, что в ближайшее время все наладится.

Приближалась Сталинградская эпоха – тяжелая и славная страница героической борьбы нашей доблестной Красной армии. Нельзя не отметить особо самоотверженную работу нашего коллектива в дни Сталинградской битвы, когда госпитали Сызрани работали в качестве передового этапа эвакуации. Город Сызрань в связи со сталинградскими событиями оказался в своеобразном положении. Находившись относительно в далеком тылу, он, в то же время, должен был подчиниться всем законам прифронтовой полосы: на передний план выдвинулись вопросы приема и эвакуации.

Поток раненых поднялся по Волге и город стал одним из перевалочных пунктов с воды на железную дорогу. Задерживать больных было нельзя: пароход следовал за пароходом. Госпиталь работал с двойной нагрузкой. Ежедневные приемы и ежедневные эвакуации. Раненые, часто со свежими ранениями, задерживались в госпитале не более 3-5 дней. Этот период работы остался в памяти наших работников как период особого удовлетворения той помощью, которую они оказали своим самоотверженным трудом нашей героической Красной армии.

         «За отличные показатели по возвращению в строй раненых бойцов и командиров Красной армии, за сокращение сроков лечения, за лучшую подготовку госпиталя к работе в зимних условиях» 31 декабря 1943 г. госпиталю № 1139 было присуждено впервые учрежденное переходящее Красное знамя Куйбышевского обкома ВКП(б) и Куйбышевского облисполкома. Такой же награды госпиталь дважды удостаивался и в 1944 году, а 5 ноября 1944 г. был награжден Почетной грамотой Наркомздрава СССР.

Много писем с благодарностями шлют врачам нашего госпиталя вылечившиеся от ран бойцы и офицеры Красной армии. Вот одно из них. Выписанный из госпиталя 23 мая 1944 г. майор Коротин в своем письме врачу 2-го хирургического отделения нашего госпиталя Е. И. Ромм пишет: «Никогда не изгладится из памяти ваш образ дорогой доктор – образ советского врача. Трудно подыскать слова, которыми можно выразить всю ту искреннюю благодарность Вам за Вашу материнскую заботу и ласку о тех, кого вы лечите. Как Вы любите раненых, но раненые Вас любят еще больше. Вы заслуженно пользуетесь любовью больных, и этим Вы должны гордиться. Помните, Екатерина Иосифовна, что за таких людей как Вы каждый, кого Вы лечите, готов отдать жизнь. Спасибо, дорогой доктор».

За нашей спиной три с половиной года тяжелого пути с радостями, огорчениями, удачами и разочарованиями, и личными трагедиями, подчас такими страшными, что жизнь теряла и смысл и ценность. Только «чувство локтя», высоко развитое в нашем коллективе, помогало нам перебороть отчаяние, и мы опять лечили, выхаживали, перехватывали стоны и возвращали у жизни сыновей, отцов и мужей, близких нам по судьбе и по воле к победе над подлым врагом. Из стен нашего госпиталя вышло 18 тысяч воинов, и каждый из них уносил с собой не только справку о лечении, но и частичку нашего тепла, крупицу нашего здоровья и литры нашей живительной крови. Пройдут года. На полях кровавых сеч будут колоситься душистые хлеба. Во многих уголках нашего необъятного Союза будут собираться люди после работы, и в тысячах рассказах на десятках разных языков вновь оживут образы наших врачей и сестер с их чутким пальцами, с воспаленными от бессонницы глазами, с невыплаканными слезами».

Г. Галыгина

29 мая 2020