САМАРСКИЕ ПАЦИЕНТЫ ДОКТОРА ПАСТЕРА (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Окончание. Начало в № 13
О пребывании в Париже второй партии самарских пациентов доктора Пастера рассказ доктора Н. К. Шаровского «27 апреля 1886 г. в Самарскую земскую больницу были доставлены пять человек крестьян Ставропольского уезда Архангельской волости, укушенных бешеным волком. При освидетельствовании их в больнице оказалось, что четверо из них молодые еще люди от 22 до 40 лет, крепкого телосложения и ни разу серьезно не болевшие. Раны у них легкие, не глубокие, и только пятый из них - Василий Тюрин, мальчик 15 лет, слабого телосложения, худой, бледный, сильно укушен в левую щеку, где у него замечена рваная рана величиной с 5-копеечную медную монету, а также довольно глубокая рана под нижней челюстью и на левом предплечье. Укушены они были в один и тот же день, 22 апреля. Вот что можно было узнать об этом из рассказов самих больных.
Первым был укушен Ефим Суботин, который утром 22 апреля, еще до рассвета, услышав крики и шум на улице, выбежал из избы и, увидев волка, бегущего с карды (заднего двора), погнался за ним вместе с другими. Обогнав толпу и подбежав к волку на довольно близкое расстояние, он бросил в него палкой, но палка пролетел мимо, слегка задев волка по ногам. Тот обернулся и, бросившись на Субботина, укусил его сзади, нанесши поверхностную рану на правой ягодице дюйма в 2 длиной и в 2-3 линии шириною.
Вторым был укушен Василий Тюрин. Это было в ранний завтрак, часов около 7 утра. Тюрин путал лошадей в поле, верстах в трех от деревни, как вдруг увидел волка, бегущего по направлению у нему. Не успел Тюрин вскочить на одну еще не спутанную лошадь, как волк был уже около него, укусил одну лошадь, затем другую и, наконец, самого мальчика. От Тюрина волк набежал на Шалаева, бывшего в верстах двух от первого, и, пробегая мимо него, на ходу, почти не останавливаясь, ранил его в живот, разорвав брюшные покровы до мышечного слоя в [дюйм] на глубину и дюйма на два в длину.
Отсюда волк направился к стаду, пасшемуся в верстах в четырех от деревни. Здесь он ранил сперва трех коров, а затем и пастуха Хрулева. Рана у Хрулева линейная, весьма поверхностная, почти царапина, находится на правой ягодице. Тотчас по укушении Хрулева был укушен и последний из них, Антонов, находившийся неподалеку на пашне. Антонову волк слегка ранил наружную поверхность бедра и был убит им, шкура на убитом волке была изрублена и труп зарыт в землю. В промежуток между нападениями на упомянутых крестьян волк перекусал более 100 голов крупного и мелкого скота.
29 апреля Самарская губернская земская управа совместно с врачами губернской земской больницы решила отправить этих укушенных в Париж к профессору Пастеру на излечение. Для сопровождения были посланы доктора Родзевич и я. Отправившись из Самары 30 апреля с четырьмя больными, так как пятый, Антонов, отказался от этой поездки, мы прибыли в Париж 7 мая в 10 часов утра, остановившись только на сутки в Варшаве. Больные во время дороги чувствовали себя вполне удовлетворительно: пользовались хорошим аппетитом, хорошо спали, насколько это было возможно во время пути по железной дороге. По приезде в Париж только мальчик Тюрин был утомлен продолжительным путешествием и жаловался на головную боль, которая, впрочем, через несколько часов прекратилась. Во время пути перевязывались только трое больных, у пастуха же Хрулева рана зарубцевалась еще в больнице. По приезде в Париж больные в день прибытия 7 мая к 11 часам были приведены в лабораторию профессора Пастера, где по осмотре ран и перевязки их им сделана была первая прививка.
По окончании прививок профессор Пастер оставил больных еще на неделю в Париже, чтобы иметь их под своим наблюдением. Во время лечения никого режима для больных назначено не было, за исключением только того, что им было запрещено утомляться, в особенности, в первое время, так что профессор Пастер не советовал больным нашим жить выше третьего этажа».
Однако, история с самарскими пациентами в Париже имела весьма неожиданное продолжение. 28 мая 1886 г. в «Самарской газете» было опубликовано перепечатанное из петербургского журнала «Гражданин» письмо французского доктора следующего содержания: «Как объяснить и назвать поведение врачей, прибывших их Самары с укушенными волком больными? Для них эти несчастные, им порученные, не более не менее как чемоданы, ежедневно перетаскиваемые в лабораторию Пастера. Ни забот, ни врачебной помощи, ни дружеского слова, ласки или совета – ничего, кроме пренебрежения одного и равнодушия другого.
В течение девяти дней эти несчастные были заброшены в своих помещениях и не смели из страха потеряться выходить на улицу, пока господа доктора, для них и с ними приехавшие, гуляли и веселились по Парижу. И не будь участия одного парижского врача, бывшего в России и знающего немного по-русски, который, узнав о жалком положении этих самарских мужиков, принялся быть их чичероне (гидом- Г.Г.) по Парижу и повел их по русским добрым людям, так бы они и доселе были забыты и покинуты. Одной гостеприимной принявшей их русской даме эти мужики со слезами на глазах заявили:
1) они не раз просили своих двух врачей отвезти их в церковь. Ответ был: «Завтра» или «Далеко слишком».
2) они просили табаку покурить, им дали раз на всех маленькую пачку табаку в 50 сантимов (20 коп.) и затем отказывали говоря: «Слишком дорого».
3) они просили, как безграмотные, своих врачей написать письма на родину, но просьба их исполнена не была.
А если бы вы видели как грязны были рубахи этих несчастных, вы бы ужаснулись! [Доктора] не позаботились мыть ни больных, ни белья их.
Только теперь, когда поведение этих врачей оглашено в печати, они принялись показывать усердие, но как? Они их почти бегом водят отрядом гулять по соседним с гостиницей улицам, а другим запрещают их водить, будто бы их каких-то опасений. Другими словами, свою злобу, что их бессердечное участи к больным, им порученным, обличили, они вымещают на бедных мужиках: для формы они предъявляют теперь участие, но от души – менее чем когда-нибудь».
Ответ доктора Шаровского на это письмо был опубликован почти месяц спустя. В нем говорилось: «Сопровождая больных вместе с доктором Родзевичем, мы приехали в Париж 7 (18 н. ст.) мая и ежедневно, до дня отъезда включительно, посещали лабораторию г. Пастера. Первые три дня мы приводили туда наших больных по три раза в день, следующие – по два и по одному. 12 (24) мая мы, приведя в отель наших больных из лаборатории, где им в этот день была сделана последняя прививка. Я и доктор Родзевич, желая познакомиться со способом приготовления яда бешенства, со стерилизацией бульона и пр., отправились в лабораторию профессора Гранше, где и остались до 6 часов вечера. Возвратившись около 7 часов домой, мы не нашли здесь своих больных. Расспрашивая знакомых и прислугу отеля, мы узнали, что часа в два к больным приходил какой-то господин, который и увел их с собой неизвестно куда. Уводя же, он снял с одного их них (с мальчика В. Тюрина) наложенную в лаборатории Пастера хирургом Терилльеном повязку, почему-то не понравившуюся ему, и заменил другой. Почти до 12 часов ночи находились мы в тревожном ожидании своих больных, не зная ни с кем они ушли, ни куда.
Около 12 часов больные возвратились в сопровождении господина, назвавшего себя доктором Тюллье, того самого, как оказалось, который дня за три до этого предлагал нашим больным свои услуги в качестве гида, но доктор Родзевич и я отклонили по некоторым причинам это его предложение и, указав ему на всю неблаговидность его поступка – уводить больных без [ведома] врачей, их сопровождающих, в их отсутствие, утомлять их вопреки [указаниям] профессора Пастера чуть не 10-часовым гулянием по Парижу, менять им по своему усмотрению повязки и пр. - я попросил его удалиться и на будущее время оставить наших больных в покое, так как в противном случае мы принуждены будем обратиться с жалобой в русское посольство.
Тогда г. Тюллье возвысив до неприличия голос, стал грозить мне, что наделает таких неприятностей, каких я и не ожидаю. И вот, возвратившись в Самару, мы находим известную корреспонденцию, автор которой обвиняет нас в том, что мы, приехав в Париж лечить больных, не доставляли им развлечений, не водили в церковь, не давали табаку, держали их так грязно, что нужно только ужасаться нашей небрежности и пр. Написав эту клевету, автор ее, вероятно, находился в полной уверенности, что мы не будем иметь возможности опровергать ее. Он забыл, что ложь рано или поздно обнаруживается, как и в данном случае. Вот дословный перевод писем профессоров Пастера и Гранше:
Удостоверение профессора Пастера:
Париж 23 (11) июня 1886 г.
«Имею честь удостоверить, что врач Шаровский, который приводил в мою лабораторию для предохранительного лечения от бешенства четверых русских из Самары, относился к больным со всем вниманием, какого требовало возложенное на него поручение. Ни разу мне не пришлось сделать ни малейшего замечания за какую-либо небрежность с его стороны. Напротив, я только что сказал господину, который присвоил себе право делать ложные доносы на врача Шаровского и многих других русских врачей, чтобы он никогда более не посещал мою лабораторию, где он держал себя крайне беззастенчиво. Я его не знаю, он не был мне представлен. Он проник в лабораторию под предлогом помогать русским при прививках».
Письмо доктора Гранше к доктору Паршенскому
«Милостивый государь и любезный собрат! Отвечая на Ваше письмо от 2 июня, я имею счастье удостоверить, что гг. Шаровский и Роздевич выполнили свои обязанности к полному удовольствию г. Пастера и моему. Особа, которая является в лабораторию под именем д-р Тюллье, мне не известна, и ее мнение не имеет для меня ни малейшего значения».
Представление в Самарскую губернскую земскую управу члена Н.И. Бюрно.
«При спросе мною, согласно поручению управы, крестьян, вернувшихся из Парижа, они единогласно утверждали, что во все время их как в пути, так и в Париже, они получали два раза чай с хлебом, обед и ужин. Обед состоял из супа, говядины и молодого картофеля. Вообще они не только не имеют на что-либо пожаловаться, но, напротив, всем очень довольны и за все очень благодарны». Из документов видно:
1) что больные были аккуратно приводимы на прививки;
2) что их белье и платье грязно не было, так как Пастер или Гранше, видя их каждый день, не могли бы не заметить той ужасающей грязи, о которой говорит автор и
3) что они были сыты, и ни в чем не имели недостатка».
Так для чего же парижскому доктору понадобилось такое странное участие в судьбе самарских крестьян? Ответ на это вопрос, возможно, кроется в публикации газеты «Русские ведомости» «Русские больные в Париже. В ней рассказывалось о пребывании в Париже первых русских пациентов доктора Пастера - 19 крестьянах из Смоленска, к которым «симпатично» отнеслись парижане: «на них ходят глазеть, как на диких зверей, за ними ходят толпой, как только они появляются на улице». Вполне вероятно, что навязчивое участие доктора - француза было всего лишь возможностью привлечь внимание к своей особе.
16 Августа 2021
разработка сайта